Дестабилизация в Сирии, сопровождаемая массовыми убийствами мирных жителей из алавитского меньшинства, стала частью череды последствий падения режима Башара Асада. Эти события не только кардинально изменили геополитический ландшафт Ближнего Востока, вызвав цепную реакцию далеко за его пределами, но и создали предпосылки для глубокого внутреннего противостояния, угрожающего национальным и религиозным меньшинствам, включая армянскую общину. В условиях усиливающегося давления это противостояние может спровоцировать новую волну эмиграции армян из Сирии, главным направлением которой, вероятно, станет Армения, переживающая сегодня сложный этап постконфликтных трансформаций.
Эти изменения уже находят отражение в динамике безопасности на Южном Кавказе — регионе со сложной системой межгосударственных отношений и нерешенными конфликтами. Ослабление двух ключевых региональных игроков — Ирана и России — на фоне усиления Турции формирует новый баланс сил, который непосредственно сказывается на ситуации в Армении и влияет на развитие армяно-азербайджанского конфликта.
Массовые убийства и новый порядок
6 марта на западе Сирии, в провинциях Латакия и Тартус, вспыхнули вооруженные столкновения между представителями алавитского меньшинства и сирийскими силами безопасности. Первопричиной протестов стали демонстрации алавитских групп против исламистской организации “Хайят Тахрир аш-Шам” (HTS), пришедшей к власти после свержения режима Башара Асада. Однако эскалация быстро переросла в масштабные репрессии местного населения со стороны сирийских властей и различных вооруженных группировок.
По данным Сирийского центра мониторинга прав человека (SOHR), только за два дня — 7-8 марта — в ходе примерно 30 нападений на алавитские населенные пункты на западном побережье были убиты 973 мирных жителя. Общее число жертв, включая участников боевых действий, оценивается в 1.3 тыс. человек, среди них 231 сотрудник сил безопасности и 250 боевиков, поддерживавших свергнутого президента Башара Асада. Несмотря на официальные заявления нового лидера Сирии Ахмеда аль-Шараа о намерении наказать виновных в насилии против гражданского населения, многочисленные сообщения местных жителей и СМИ свидетельствуют о том, что нападения продолжаются. Помимо сирийской регулярной армии, в атаке на мирные поселения участвуют радикальные группировки, совершающие погромы и жестокие расправы.
Эти события подчеркивают нестабильность нового порядка в Сирии. Алавиты, исторически ассоциируемые с властью Асадов, оказались в крайне уязвимом положении. Их преследование может привести к новой волне этнических чисток и массовой эмиграции. Кроме того, не исключено, что эскалация конфликта в стратегически важных провинциях Латакия и Тартус, где расположены российские военные базы, направлена также на закрепление нового статус-кво в Сирии, которое ознаменовалось ослаблением России и Ирана и резким усилением позиций Турции в регионе.
Усиление Турции в Сирии
Турция стала главным бенефициаром смены власти в Дамаске, успешно реализовав стратегические цели своей ближневосточной политики. Последовательно поддерживая свержение режима Асада, Анкара теперь активно участвует в восстановлении Сирии, укрепляя свое влияние в регионе. Ее стратегические задачи многоаспектны: нейтрализация курдских формирований, которые считаются в Турции террористическими, расширение военно-политического присутствия с целью вытеснения американских войск и возобновление проекта газопровода из Катара через сирийскую территорию.
Рост турецкого влияния в Сирии напрямую отражается на ситуации в Южном Кавказе, создавая новую геополитическую реальность. Азербайджан, являясь ключевым союзником Турции, получает значительные стратегические выгоды, что усиливает его позиции в спорных вопросах урегулирования конфликта с Арменией. В частности, речь идет о требовании создать транспортный маршрут через территорию Сюникской области Армении в Нахичеванский анклав. Баку рассматривает этот проект, называемый в Азербайджане “Зангезурским коридором”, в качестве экстерриториальной коммуникации, что вызывает категорическое несогласие со стороны Еревана, воспринимающего его как угрозу территориальной целостности страны.
Расширение турецкого влияния меняет баланс сил в регионе, формируя новую динамику в треугольнике Турция-Азербайджан-Армения. Анкара, используя свою возросшую геополитическую роль, активно продвигает интересы Баку, одновременно позиционируя себя в качестве возможного медиатора в армяно-азербайджанском урегулировании. Однако исторический контекст армяно-турецких отношений, а также очевидная асимметрия поддержки в пользу Азербайджана делают такую роль проблематичной для Еревана.
Вызовы для Азербайджана
Между тем рост влияния Турции на Ближнем Востоке оказывает сложное влияние на геополитические приоритеты Азербайджана. С одной стороны, Анкара способствует усилению позиций Баку, оказывая ему поддержку в различных сферах. С другой стороны, возрастающие противоречия между Турцией и Израилем создают для Азербайджана новые вызовы, требующие дипломатического балансирования.
Отношения между двумя этими важнейшими партнерами Азербайджана пережили период нормализации в 2022 году, но к концу 2024 года резко ухудшились в результате эскалации конфликта в секторе Газа. Это привело к разрыву дипломатических связей между Анкарой и Иерусалимом, что, в свою очередь, создало сложности для Баку.
Происходящее — редкий эпизод существенного расхождения позиций Азербайджана и Турции по столь чувствительному для них международному вопросу. Показательным в этом смысле стал инцидент с президентом Израиля, которому было отказано в использовании турецкого воздушного пространства для перелета в Баку на конференцию COP29. Этот жест со стороны Анкары стал сигналом о растущем уровне напряженности, что в определенном степени затрагивает и Азербайджан.
Для Баку такие ситуации не новы — он уже сталкивался с противоречиями между своими стратегическими партнерами, однако текущий этап эскалации конфликта требует значительных дипломатических усилий для сохранения устойчивого баланса в отношениях с Анкарой и Иерусалимом. В сложившихся условиях Азербайджану предстоит прикладывать также определенные посреднические усилия, которые позволят минимизировать негативное влияние конфликта турецко-израильских противоречий на его собственные интересы.
Военное присутствие России в Сирии под вопросом
На фоне успехов Турции влияние России и Ирана — ключевых союзников бывшего сирийского режима — заметно ослабло. Будущее российского военного присутствия в Сирии остается неопределенным, что может вынудить Москву пересмотреть свою стратегию на Южном Кавказе. В этой ситуации Россия, вероятно, будет стремиться к новым формам сотрудничества с Турцией, балансируя между конкуренцией и вынужденным партнерством.
Торг между Москвой и новыми сирийскими властями уже начался. Дамаск рассматривает возможность сохранения отношений с Россией, однако делает ставку на защиту собственных национальных интересов. Министр обороны Сирии Мурхаф Абу Касра в интервью The Washington Post отметил, что российские военные базы в Тартусе и Хмеймиме могут сохраниться, но только при условии их соответствия сирийским интересам. Комментируя прежнюю поддержку Москвы режиму Асада, он заметил: “В политике нет постоянных врагов”.
Для России эти базы имеют стратегическое значение. Тартус — единственный российский военно-морской логистический узел в Средиземноморье, а Хмеймим — ключевой центр снабжения российских сил в Средиземноморье и Северной Африке. В 2017 году Россия арендовала их на 49 лет, однако смена власти в Сирии поставила этот договор под сомнение.
Ситуация осложняется попытками Турции ослабить российское военное присутствие в Сирии. По данным Bloomberg, высокопоставленные турецкие чиновники выражают сомнения относительно дальнейшего сохранения российских военных баз, учитывая поддержку, которую Москва оказывала режиму Асада в борьбе с повстанцами. Такая позиция Анкары может привести к усилению российско-турецких противоречий, что грозит их распространением за пределы Ближнего Востока, в том числе на Южный Кавказ.
Иран не готов отказаться от Южного Кавказа
Ослабление иранских позиций в Сирии, вопреки первоначальным прогнозам, не обязательно приведет к кардинальным изменениям в политике Тегерана на Южном Кавказе. Иран продолжает рассматривать этот регион как зону своих стратегических интересов, придавая большое значение своей границе с Арменией и поддержанию геополитического баланса в регионе.
Несмотря на фактический распад коалиции проиранских сил — падение режима Асада в Сирии, ослабление Хезболлы в Ливане и ХАМАСа в секторе Газа — Тегеран, исходя из официальных заявлений, не намерен отступать в вопросах своего присутствия на Южном Кавказе. Иран осознает, что Баку может воспользоваться триумфом своего союзника Турции на Ближнем Востоке для усиления давления на Ереван, особенно в вопросе создания “Зангезурского коридора”. Тегеран рассматривает этот проект в лучшем случае как усиление азербайджано-турецкого влияния у своих северных границ, а в худшем — угрозу потери прямого выхода к Армении.
На пресс-конференции в Ереване 6 февраля посол Ирана Мехди Собхани обозначил позицию своей страны: “Мы против решения региональных проблем с применением силы… Мы поддерживаем решение вопросов через дипломатический диалог… Использование силы для открытия дороги не имеет никакого оправдания”. Его слова фактически демонстрируют, что, несмотря на ослабление в Сирии, Иран сохраняет решимость отстаивать свои приоритеты на Южном Кавказе.
Между тем, внутренние экономические и политические проблемы Ирана, усугубленные неудачами в Сирии, а также настрой новой администрации США во главе с президентом Дональдом Трампом на оказание максимального давления на ИРИ, действительно могут ограничить ресурсы Тегерана для активного участия в делах региона.
Как бы то ни было, Южный Кавказ остается для Ирана приоритетным направлением внешней политики, причем ценность этого региона возросла после утраты позиций на Ближнем Востоке. Поэтому не стоит ожидать фундаментального пересмотра Тегераном своих принципиальных подходов в его отношении.
Положение нацменьшинств: что будет с армянской общиной?
Одним из важных аспектов сирийских событий является их влияние на национальные и религиозные меньшинства, включая армянскую общину. До начала гражданской войны в Сирии проживало от 70 до 100 тысяч армян, значительная часть которых была вынуждена покинуть страну из-за боевых действий и нестабильности. Новая сирийская власть заявляет о приверженности защите прав меньшинств, но долгосрочные перспективы остаются неопределёнными, особенно на фоне текущих вооруженных столкновений массового насилия в прибрежных регионах. В частности, поступают сообщения о гибели христиан, в том числе представителей армянской общины.
В условиях нестабильности армянская община в Сирии может столкнуться с новыми угрозами. Криминализация общества, активизация радикальных группировок и возможное ужесточение исламской модели управления создают риски для национальных меньшинств. Это может привести к новой волне эмиграции в направлении, в первую очередь, Армении, что лишь усугубит сложную ситуацию в стране.
Осенью 2023 года Армения уже столкнулась с гуманитарным кризисом после массового исхода армянского населения из Нагорного Карабаха, который 8 месяцев находился в азербайджанской блокаде, а затем подвергся военной атаке. Возможный приток сирийских армян создаст дополнительную нагрузку на экономику и социальную сферу. В этом контексте особую тревогу вызывает сокращение международной помощи: свертывание программ USAID, ранее поддерживавших адаптацию карабахских армян, вынуждает Ереван изыскивать альтернативные финансовые ресурсы для интеграции соотечественников.
Cерьёзные вызовы ожидают и армянскую общину в соседнем Ливане. Хотя Великий дом Киликийского католикосата Армянской Апостольской церкви находится в ливанском Антилиасе, исторически он имеет глубокие связи с армянскими общинами Сирии, особенно в Алеппо. Дестабилизация региона может поставить под угрозу статус и влияние этого религиозного института, что неизбежно отразится на армянской диаспоре всего Ближнего Востока.
Ливанская политическая система, основанная на конфессиональных квотах, уже испытывает давление из-за изменения демографического баланса. Ослабление позиций еще недавно влиятельной проиранской “Хезболлы” из-за военного давления со стороны Израиля может повлиять на политический вес симпатизирующей ей армянской общины в стране, а также на её представительство в государственных структурах.