1990-1995: ГРАНИЦЫ СВОБОДЫ

ВВЕДЕНИЕ

Любой разговор о средствах массовой информации, действующих на постсоветском пространстве, обязательно упирается в вопрос: насколько они свободны, насколько сумели избавиться от оков тоталитарного бытия и мышления? И здесь очень важно определиться в терминах “свободные” и “независимые”. Не вступая в полемику с другими интерпретациями, и во избежание путаницы, предлагаем то понимание этих терминов, которое будет вкладываться в них в данном докладе:

— “(не)свободные” — это определение характеризует, в основном, систему масс-медиа в стране (регионе) в целом. СМИ тогда можно назвать свободными, когда они представляют собой самостоятельный институт общества, а не являются придатком государственных институтов, политических партий, либо коммерческих структур. Социальная функция свободных СМИ формулируется просто: снабжать общество всей общественно значимой информацией и обеспечивать адекватную обратную связь;

— “независимые” — этот термин определяет, в основном, юридический статус конкретного СМИ, формальное право издателей (руководителей) самим определять его политику и характер текущей деятельности.

Итак, насколько свободны СМИ в Армении? Согласно оценке авторитетной организации “Репортеры без границ” по итогам 1995 года, масс-медиа у нас “частично свободны”. Нам такая оценка вряд ли о многом говорит. Она лишь констатирует, что мы отстаем от стран Запада, стран развитой демократии, а также от большинства стран-партнеров по бывшему соцлагерю; но, как минимум, не уступаем нынешним партнерам по СНГ.

Для более детального анализа обратимся к теории, истории и конкретным цифрам и фактам.

ШЕСТЬ УРОВНЕЙ СВОБОДЫ

Абсолютной свободы, как известно, не бывает. Имеет смысл говорить лишь о ее степенях. По некоторым типообразующим признакам можно обозначить шесть уровней свободы СМИ. Преобладание того или иного уровня в конкретной стране позволяет с относительной объективностью говорить о том, насколько свободны в ней масс-медиа.

Первый уровень: СМИ в тоталитарном обществе. Независимо от формального статуса, все издания, электронные СМИ находятся под контролем соответствующих государственных и партийных структур — под Министерством Правды, как образно назвал эту контролирующую машину Джордж Оруэлл в романе “1984”. Внешне границы свободы здесь могут сильно разниться. Вспомним знакомую нам по журналу на русском языке “Корея” прессу КНДР. Полное отсутствие мысли вообще, сплошная апологетика режима и его вождя. Напротив, некоторые советские масс-медиа эпохи перестройки каждый день, казалось, раздвигали пределы дозволенного: больно бичевали социальные пороки, разрушали идеологические догмы… “Московские новости”, “Огонек” создавали иллюзию победившей свободы слова. Но перестроечная гласность была лишь суррогатом свободы. Сохранялась цензура и полновластие коммунистических органов в области СМИ. В любой момент Егор Яковлев и Виталий Коротич могли быть заменены на редакторов типа Виктора Афанасьева или Валентина Чикина, и курс издания кардинально изменился бы. Гласность жестко дозировалась сверху, из Политбюро. И если социал-либерал Александр Яковлев сыпал щедрую дозу, то ортодокс Егор Лигачев отмерял ее на аптекарских весах. Армяне довольно рано ощутили на себе цену гласности — уже в начале 1988, в дни разгара Карабахского движения. Молчание, заметки, напоминавшие по стилю постановления партийных органов. Даже лидеры гласности — “МН” и “Огонек” включились в информационную блокаду Армении и Нагорного Карабаха. Первая, получив нагоняй за безобидную историческую справку Карена Хачатурова, резко притихла. Корреспонденты второго перед приездом в митингующий Ереван прошли тщательный инструктаж в кабинете секретаря ЦК КПСС Яковлева, но, даже выполнив инструкции и обойдя все острые углы, доступа на страницы журнала не получили. Напоминать о “Правде”, ”Советской России”, думаем, вообще излишне.

В определенном смысле, при всей внешней несовместимости журналы “Корея” и “Огонек” периода перестройки — явления типологически одного порядка. Опыт советских СМИ перестроечного периода красноречиво свидетельствует, что контроль государственных структур над прессой делает напрасными любые разговоры о свободе слова — какие бы высокие демократические идеалы ни декларировало данное государство.

Вместе с тем, как бы парадоксально это ни звучало, тотальный контроль над СМИ приводил к безусловным творческим достижениям: ограничения в выборе тем, идеологические рамки приводили к “сублимации” потенциала журналистов в область жанра, стиля. Особые успехи относятся опять же к эпохе перестройки и гласности, когда раздвинутые границы свободы сочетались с добротной школой журналистов.

Второй уровень: политический плюрализм. Он связан с возникновением реальной многопартийности, с возможностью различных политических сил издавать собственные газеты и получать эфир — хотя бы в период избирательных кампаний — на радио и ТВ. Высказываются различные точки зрения, исчезает или становится малофункциональной цензура. Однако говорить о свободе СМИ преждевременно, ибо журналисты становятся заложниками политических интересов, они, как правило, лишены прав на собственную позицию и объективное освещение событий. Только очень подготовленный читатель имеет возможность выложить из разнообразных, противоречащих друг другу элементов верную мозаичную картину действительности. Распределение СМИ по партийно-клановым лагерям, их зацикленность на политическом противостоянии, естественно, снижает требования к профессиональному исполнению и чревато кризисом журналистики как вида творчества. Этот процесс мы наблюдаем сегодня в армянских масс-медиа.

Третий уровень: СМИ, финансируемые коммерческими структурами. Имеются в виду те коммерческие структуры, для которых информационно-издательский бизнес является не основным, а попутным. Соответственно, основной задачей является не успех финансируемого СМИ, а успех основного направления коммерческой деятельности. Грубо говоря, для какого-нибудь пивного магната важно, чтобы газета помогала ему сбывать пиво. То есть выполняла рекламные, лоббистские функции. Этим обстоятельством границы свободы журналистов существенно сужаются. Вместе с тем, подобные СМИ можно считать шагом вперед, по сравнению со СМИ партийными. Во-первых, свободный рынок, в котором заинтересованы цивилизованные предприниматели, предполагает определенную свободу мысли и высказываний.

Во-вторых, коммерческие структуры не столь идеологически зашорены, сколь партии. В-третьих, соображения престижа вынуждают предпринимателя заботиться о профессиональном уровне, имидже финансируемого СМИ. Третий уровень свободы стал реальностью для масс-медиа в ряде стран СНГ, в частности в России. Ярким примером является деятельность известного банкира Владимира Гусинского: широкой популярностью пользуются газета “Сегодня” и НТВ, родившиеся и благополучно существующие именно благодаря ему. Разумеется, они выполняют политический и экономический заказ банкира, но интеллект и широта взглядов последнего позволяют ему воздерживаться от требований, которые могли бы негативно сказаться на авторитете газеты и телеканала.

Четвертый уровень: самостоятельный информационно-издательский бизнес. Империи Томсона, Максвелла, Шпрингера, Мердока доказывают, что СМИ совсем не обязательно должны только обслуживать политические структуры, либо инородный бизнес. Они сами являются одной из наиболее прибыльных отраслей бизнеса. СМИ должны продаваться, должны привлекать рекламу, а для этого должны отвечать запросам потребителя (общества). Приоритет профессиональных задач — оперативность, актуальность, достоверность, объективность — высоко поднимают планку свободы. Причем неверно понимать успех у потребителя примитивно — по тиражу газет или числу зрителей (слушателей). Необходимо учитывать и такую категорию, как качество потребителя. Возьмем для сравнения две британские газеты из империи Мердока: Times и Sunday Times. Первая рассчитана на более высокий вкус и интеллектуальный уровень, и хотя ее тираж в несколько раз меньше, реклама на ее страницах стоит дороже. А именно реклама определяет, как известно, финансовый успех СМИ. Самая же дорогая реклама — в солидной Financial Times, имеющей одну из самых малочисленных среди общенациональных британских газет читательских аудиторий. Но эту аудиторию составляет предпринимательская и политическая элита страны. Приведенные выше примеры опровергают бытующие у нас представления, что коммерциализация СМИ обязательно приводит к бульварщине. Многое зависит от развития общества, от профессиональных традиций самих СМИ.

Непосредственная увязанность задач информационно-издательского бизнеса с успехом у потребителя, тем не менее, не является стопроцентной гарантией свободы от политической конъюнктуры. Тот же газетный магнат — человек с определенными политическими воззрениями и интересами, которые в конкретных ситуациях могут превалировать над соображениями объективности и профессионализма. Известны случаи, когда в период избирательных кампаний те или иные партии в буквальном смысле покупали симпатии независимых СМИ. Но более высокая степень свободы этой категории СМИ, по сравнению с тремя предыдущими, определяется неотъемлемым правом выбора линии поведения. Чего лишены, к примеру, партийные СМИ, заведомо обреченные выполнять роль обслуги.

Пятый уровень: СМИ, издаваемые журналистами. По сути, это разновидность четвертой категории. Ее преимущество в том, что информационно-издательский бизнес оказывается в руках профессиональных объединений журналистов, а не в руках циничных предпринимателей. Ответственность, профессиональные принципы, стремление к творческой свободе журналистов обеспечивает высокий уровень свободы такого рода СМИ. Из классических примеров “журналистских” газет — французская Monde. Однако способность к выживанию у них крайне низка и они зачастую становятся добычей крупных концернов.

Шестой уровень: СМИ, финансируемые из фондов. Фонды могут быть государственными, общественными и частными. Основным условием финансирования является последовательное и качественное выполнение СМИ определенных социальных функций. Свобода от коммерческой и политической конъюнктуры, диктата предоставляет СМИ неограниченные возможности для совершенствования. Международная практика знает большей частью примеры специальных изданий такого рода. Нам известны финансируемые проекты журналов Transition (на английском языке), «Среда» (на русском языке) и некоторых других, а также ряда целевых теле- и радиопрограмм в странах СНГ и бывшего социалистического лагеря. Это относительно новое явление в области СМИ, имеющее серьезные проблемы роста: как обеспечить точность и оправданность выбора проекта; как достичь действенности контроля за качеством его реализации; как избежать “эффекта пробирки” — некоторая оторванность от традиционного мира СМИ с его стимулами и конкуренцией чревата потерей “вкуса и запаха”. Именно поэтому финансирование из фондов редко затрагивает СМИ широкого охвата и профиля. В какой-то степени к данной категории можно отнести британскую вещательную корпорацию ВВС и подобные ей организации в других странах. В отличие от примеров, приведенных выше, ВВС призвана работать не только на экспорт (учить демократии развивающиеся и посттоталитарные страны), но и на внутреннее пользование. Государственное финансирование исключает зависимость, как говаривал незабываемый Владимир Ильич, “от денежного мешка”, а идейно-политическая свобода при этом ограничивается минимально. Принципы организации ВВС таковы, что она призвана защищать интересы не конкретных, находящихся у власти людей и политических групп, а интересы государства, британского общества в целом. Хотя, конечно, на пути реализации этой цели возникает немало проблем, заставляющих задаться вопросом: не является ли коммерческое, частное вещание более свободным? Однозначный ответ на этот вопрос пока не найден.

Если отталкиваться от предложенной схемы “шести уровней”, то свободными в современном понимании могут быть признаны СМИ стран, где достигнут “четвертый уровень” свободы — то есть сформировался самостоятельный информационно-издательский бизнес. Как уже отмечалось, эти СМИ могут в определенных ситуациях выполнять заказ влиятельных политических сил, крупного бизнеса; но и последние вынуждены считаться с масс-медиа, серьезно корректировать свое поведение с оглядкой на них. Иными словами, устанавливаются равноправные партнерские взаимоотношения, являющиеся фактором прочности демократии, правового государства, гражданского общества.

Завершая теоретическую часть доклада, хотелось бы договориться об интерпретации еще одного термина: “четвертая власть”. Формула СМИ=“четвертая власть” является образным преувеличением. На самом деле, “четвертой властью” точнее было бы называть власть общества, общественного мнения. СМИ же являются, возможно, самым важным, но всего лишь инструментом “четвертой власти”. Сегодня часто звучат ностальгические примеры о том, что в коммунистический период обеспечивалась действенность печатного слова: каждый руководитель обязан был в месячный срок отреагировать на критическое выступление прессы, радио или ТВ в его адрес. Тогда, мол, у нас была “четвертая власть”. На самом же деле власть была, как известно, одна и неделимая. И административное требование реагировать на критику в СМИ было лишь реализацией этой власти в специфической форме. О подлинной же “четвертой власти” можно говорить только в том случае, если критикуемый объект не обязан, но сам реагирует на критику, потому что не может позволить себе роскошь игнорировать общественное мнение.

СМИ Армении остановились, как отмечалось выше, на второй ступени (политического плюрализма). Следовательно, говорить об их свободе, равно как и о сформировавшейся “четвертой власти” у нас преждевременно.

МАСС-МЕДИА АРМЕНИИ В 1990-1996

Шестилетняя история армянских СМИ посткоммунистического периода условно делится на три этапа. Первый — 1990-1992. Второй — 1993-1994. Третий начался в 1995 и продолжается по настоящее время. Поскольку основные события происходят в области печатных СМИ, именно на них и будет сделан упор в этой части доклада.

1990-1992 можно назвать “золотым веком” армянской журналистики. В июле 1990 появилась юридическая возможность открывать новые издания. Политическая активность общества, пробужденная Карабахским движением и перестройкой, обусловила интерес к СМИ. Пример профессиональных и раскованных московских СМИ стимулировал армянских журналистов. К 1990 начали формироваться и собственные демократические традиции: газеты “Ерекоян Ереван”, “Авангард”, “Гракан терт”, “Айк”, журнал “Гарун”, некоторые теле- и радиопрограммы еще до “бархатной революции” проникли в область “запретных тем”, обходили цензуру. Новые же армянские власти первое время вполне толерантно относились к “вольностям” в прессе. Вернулись из эмиграции традиционные армянские партии и привнесли в нашу жизнь специфический опыт прессы диаспоры. Формировавшаяся новая прослойка цивилизованных предпринимателей испытывала интерес к информационно-издательскому и рекламному бизнесу. Относительно недорогой оставалось себестоимость печатной продукции, а ее цена была сопоставимой с покупательной способностью населения.

На этом этапе появились предпосылки для довольно высокого уровня свободы печатных СМИ. Издавались газеты, соответствующие по формальным признакам первым пяти уровням свободы: от полностью подконтрольных государственным структурам до принадлежащих журналистским объединениям. Разовый тираж “Айастани Анрапетутюн”, “Еркир”, “Азг”, “Зеркало” в их лучшее время, отдельных номеров “Мунетика” превосходил суммарный ежедневный тираж всех газет, печатаемых ныне издательством “Периодика”. Появились первые независимые по статусу информационные агентства. Признанию состоявшимся факта освобождения прессы препятствовала ненадежность ситуации: весьма слабой была материально-финансовая база СМИ, сохранялись их правовая незащищенность и политическая нестабильность в стране. Журналистам памятны дни августовского путча 1991, когда руководством РА был наложен негласный запрет на выход изданий, не контролируемых госструктурами.

В годы наивысшей свободы армянских СМИ проявились объективные и субъективные предпосылки для их отступления от завоеванных позиций. Главными стали блокада, общий экономический спад и энергетический кризис. Возник дефицит бумаги, возросли цены на типографские услуги и, как следствие, резко повысилась себестоимость печатной продукции. Обозначилась тенденция к банкротству предпринимателей, их эмиграции и падению интереса к издательской деятельности и рекламе. Снизилась покупательная способность населения. Энергетический кризис привел к остановке в декабре 1992 большинства цехов и участков издательства “Периодика”. Официальные издания нашли приют в аппарате президента, у дашнакских — была собственная полиграфическая база, кое-как вышли из положения еще несколько газет. Основная же часть вынуждена была простаивать, что негативно сказалось на их дальнейшем существовании.

В 1991 был принят Закон «О печати и других средствах массовой информации», который иначе чем законодательным браком назвать нельзя. Несмотря на наличие в названии словосочетания “… и других средствах массовой информации”, закон приспособлен для регулирования — да и то с горем пополам — лишь деятельности редакций печатных изданий. По нему вообще невозможно зарегистрировать, скажем, фотоагентство. Неоправданным видится предоставление регистрирующей организации права субъективно определять целесообразность издания газет или журналов на иностранных языках. Наконец закон имеет очевидный запретительный уклон. В нем есть статья 6. “О недопустимости злоупотребления свободой слова”, но при этом отсутствует статья, гарантирующая свободу слова. Отсутствуют также механизмы, обеспечивающие равные условия существования СМИ, равный доступ к официальной информации и т.д.

Уже в 1990-1992 стала очевидна незаинтересованность правящей элиты в становлении свободных СМИ. В 1990 были основания ожидать, что, провозгласившие себя демократическими, власти, формируя новые официальные СМИ, ограничатся ролью их спонсора, заложат в их лице основу свободной прессы. Тем более, что прецеденты подобного рода в постсоветских государствах были: к примеру, парламент Латвии учредил, финансировал и оснастил всем необходимым газету “Диена”, а когда та стала на ноги, предоставил ей независимость, бесплатно акционировав сотрудников. В Армении же официальная пресса, государственные радио и телевидение оказались под полным контролем правящих кругов и неизменно выполняют их политический заказ. Газета “Айк”, первой нарушившая в 1989 монополию партийно-советско-комсомольской печати и воспринимавшаяся как рупор свободы, вскоре трансформировалась в “пропагандиста, агитатора и коллективного организатора” правящей партии. В 1992 была отлучена от эфира перспективная телепрограмма “Айлур”.

Надо сказать, что и политическая оппозиция не проявила особой заинтересованности в развитии свободных СМИ. Со страниц оппозиционных газет неоднократно звучали обвинения в адрес независимых изданий, которые “недостаточно критиковали власти”. А в декабре 1992, когда почти вся армянская пресса, как отмечалось выше, потеряла возможность печататься в “Периодике”, типография “Микаел Варандян”, контролируемая партией Дашнакцутюн, либо отказывала в услугах обращавшимся к ней изданиям, либо устанавливала завышенные цены.

Сами издатели и журналисты также пошли по пути взаимоизоляции, тогда как в сложившейся ситуации только консолидация на профессиональной основе могла смягчить удары, которые один за другим посыпались на СМИ на рубеже 1992-1993. Объединение прессы, проекты которого обсуждались в журналистской среде, но так и не были реализованы, в состоянии было частично решить проблему поставок бумаги, освобождения прессы от НДС и др. (Правда, во время премьерства Хосрова Арутюняна СМИ были освобождены на несколько месяцев от НДС, но механизмы этого решения были недостаточно проработаны, что сказалось на его эффективности.) Выступление прессы единым фронтом защитило бы ее и от многомесячной задержки выплат со стороны агентства по распространению печати: ведь в условиях галопирующей инфляции задержка без индексации на 5-6 месяцев (что случалось нередко) сокращало доход от реализации тиража в пять раз!

Наконец, появление огромной массы газет и отсутствие равноценных перспектив в других сферах деятельности привело к притоку в журналистику новых людей, в том числе не обладающих соответствующими опытом, знаниями, способностями. У нас полностью реализовалось распространенное заблуждение, что каждый активный читатель может стать редактором (подобно тому, как футбольный болельщик видит себя тренером). Некоторые органы массовой информации оказались на 100% (включая первых руководителей) сформированными из новичков в журналистике. Это, разумеется, внесло свежую струю, но и привело к распылению профессионального капитала, накопленного национальной школой журналистики, к резкому снижению критериев профессионализма, размыванию этических принципов.

Именно негативные тенденции, наметившиеся в годы “золотого века”, обусловили большую часть нынешних пороков армянских масс-медиа.

1993-1994 стали годами утверждения на армянском пресс-рынке двух основных типов изданий: политически ангажированных и вульгарно коммерческих. Первые жили на поступления из государственной казны или партийных касс. Вторые пытались поддержать свое существование за счет дешевой развлекательности (дешевой в смысле минимальных затрат на производство информационного материала). На этом этапе стало очевидным, что пресса в Армении при сложившихся условиях не может быть самоокупаемой (исключение составляют лишь очень специфические издания, типа рекламных, эротических, сборников кроссвордов и т.п.) Для выживания необходимы дотации в той или иной форме. Даже развлекательные издания начинают испытывать серьезные проблемы как только лишаются спонсорской поддержки.

Обстоятельства определили возможность выживания только через получение политического ангажемента. В результате рынок прессы в Армении принял извращенный облик: газеты и журналисты вынуждены предлагать себя не читателю, а политическим спонсорам. Причем предлагать как частями, так и полностью. Претендующие на солидность издания поневоле смирились, что их номера читают всего 2-3 тысячи человек. Лишь бы доволен был тот единственный читатель, который платит за всех! Распределение прессы по политическим лагерям создало на страницах как проправительственных, так и оппозиционных газет атмосферу взаимной нетерпимости, политической травли. Этой атмосферой вызваны и случаи нападений на редакции и журналистов. Имели место поджоги газет “Азг” (дважды) и “Шрджан” (уже в 1995). Жертвами нападений становились тележурналист Арам Абрамян, главный редактор газеты “Азг” Акоп Аветикян, сотрудник той же газеты Армен Багдасарян, а также сотрудник рекламной фирмы “Арина”, принятый во время нападения на “Голос Армении” за сотрудника этой газеты. Это только зафиксированные случаи, есть не до конца подтвержденные сведения и о других. Для дополнения списка надо вспомнить, что еще в 1990 первой жертвой нападения среди журналистов стал сотрудник газеты “Айастани Анрапетутюн” Тигран Фарманян, а в 1995 — хотелось бы верить — последней жертвой стал обозреватель “Голоса Армении” Гагик Мкртчян.

Завершился второй этап беспрецедентным запретом газет и журналов партии Дашнакцутюн и подозреваемых в связях с ней. А также закрытием информагентства “Айлур” и совместного армяно-канадского предприятия, типографии “Микаел Варандян”. Запрет и конфискация имущества выглядят далеко не безупречными с правовой точки зрения. И здесь вновь обращает на себя внимание слабость законодательства, которое не дает возможность квалифицировать степень правомочности действий властей. Обедневший после декабрьской (1994) акции пресс-прилавок заставляет поставить вопрос о законодательных гарантиях неприкасаемости средств массовой информации, независимо от их принадлежности, пока судебным порядком не доказано нарушение ими законов страны.

1995-1996. Этот этап проходит под знаком избирательных кампаний — парламентской и президентской. Впервые армянские СМИ самым непосредственным образом вовлечены в этот важнейший политический процесс. Однако вовлечены не как самостоятельный общественный институт, а как пропагандистское орудие конкурирующих политических сил (независимо от формального статуса). Практически вся пресса, а также отдельные журналисты заведомо заняли определенные позиции и освещают события в соответствии с теми или иными политическими интересами. Плюрализм мнений при дефиците объективной информации недостаточно помог гражданам РА осознанно распорядиться своим голосом во время референдума по Конституции и выборов в Национальное Собрание.

Ожесточенная политическая борьба — так можно охарактеризовать обстановку в армянских СМИ. Отголоском — хоть и отдаленным — этой борьбы стали простой в мае 1995 газеты “Голос Армении” из-за конфликта с издательством “Периодика”, задержка с регистрацией газеты Национально-демократического Союза “Айжм”, пертурбации в газете “Лрагир”, вряд ли пошедшие на пользу этому завоевавшему определенный авторитет изданию.

Поведение армянских СМИ в ходе избирательных кампаний и их сегодняшнее состояние еще раз подтверждает печальный факт, что армянское общество, переживающее ответственный этап постижения принципов демократического устройства, не сумело сохранить и укрепить слабые ростки свободной прессы, нарождавшиеся в начале 90-х.

Результатом стал временный или окончательный уход со сцены ряда СМИ, представлявших несомненную общественную ценность. Причем в ряде случаев этот уход был следствием не здоровой конкуренции, а аномальных явлений нашей действительности.

Вместе с тем, третий этап дал первые опыты финансирования СМИ из зарубежных фондов. Появились независимые радиостанции, а вскоре, будем надеяться, появятся и печатные издания. Правда, радиостанции носят преимущественно развлекательный характер, а первое получившее грант издание “Банки и финансы” специализируется на экономике. Но, возможно, это только начало.

АКТУАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ СМИ

СМИ и цифры. На 1 января 1996 в РА были зарегистрированы 440 средств массовой информации. В том числе 294 газеты, 59 журналов, 53 телевизионные программы, 16 радиопрограмм, 18 информационных агентств. Лишь примерно 10% из них действуют стабильно.

СМИ и власти. Между властями, отдельными их представителями, государственными структурами и журналистами образовалась пропасть, не позволяющая утвердиться в армянском обществе атмосфере доверия и открытости. Пресс-службы при государственных структурах не всегда проявляют готовность и компетентность для удовлетворения общественного интереса к актуальной информации. Созданное в 1995 Министерство информации РА пока ни конкретной деятельностью, ни перспективными программами не подтвердило необходимость своего существования: в основном мы сталкиваемся с дублированием работы существовавших и до этого структур. СМИ, закрытые по делу партии Дашнакцутюн, либо остаются под запретом, либо восстановлены в правах, но нанесенный им ущерб полностью не возмещен.

СМИ и право. Действующий закон о печати ни у кого не оставил сомнений в своей несостоятельности. Этот закон только тогда давал о себе знать, когда вставал вопрос о санкциях против СМИ. У нас нет веских оснований оспаривать судебные решения о приостановлении деятельности газет “Айсор” (1993) и “Лрагир” (1996), но хотелось бы иметь повод говорить и о случаях, когда закон помог бы СМИ, или решил бы спор между учредителем и творческим коллективом в пользу последнего, т.е. в пользу дела. Недавний уход из информационного пространства студии «А1» — еще одно напоминание о недостатках закона. Работа над поправками (или новым законом о печати) ведется в правительстве и соответствующей комиссии Национального Собрания, однако, без непосредственного участия самих журналистов, что чревато появлением очередного неэффективного законодательного акта. Ответственность в таком случае в равной степени ляжет как на законодателей, так и на самих журналистов, не проявивших должной заинтересованности в формировании цивилизованных условий для своей деятельности. Правовое поле должно быть расширено также за счет законов о радио и телевидении, о рекламе, о государственной тайне. Электронные средства массовой информации имеют право на учет их специфики и специальное правовое регулирование. Должны быть найдены правовые механизмы для устранения неразберихи в области рекламы: когда читатель (зритель, слушатель) не может отличить оплаченный рекламный материал от материала, отражающего мнение и позицию журналиста; когда невозможно найти ответственного за недобросовестную рекламу и др. Наконец, понятие государственной тайны должно получить четкую законодательную основу, а не отдаваться на откуп органам исполнительной власти.

СМИ и общество. Согласно опросу общественного мнения, проведенному после парламентских выборов 1995 доцентом кафедры социологии ЕГУ Мариной Кюркчян, интервьюируемые, оценивая армянские СМИ, наиболее часто использовали характеристики “низкий профессиональный уровень”, “однообразие”, “политизированность”, “предвзятость”, “неинформированность”. Неудовлетворенность опрашиваемых официальными СМИ объясняется их открыто пропагандистским характером, отсутствием разброса мнений и политических дискуссий. Что касается оппозиционной прессы, то неудовлетворенность объяснялась ее деструктивностью и большим количеством “жалоб на уровне домохозяек”. Согласно данным опроса, проведенного Молодежным исследовательским центром при кафедре социологии ЕГУ, 60% опрошенных считают, что в Армении нет должного разнообразия газет, а имеющиеся в наличии служат, в основном, средством межпартийных разборок.

Занижен социальный статус журналистов, практически отсутствует система их социальной и правовой защиты. Ни одна государственная или общественная служба не занялась всерьез проблемой почти 100 сотрудников СМИ, закрытых в декабре 1994. Случаи нападения на журналистов и редакции газет, имевшие место в 1993-1995, не вызвали адекватной реакции в обществе и государственных структурах. Ни одно из этих дел не было должным образом расследовано и раскрыто правоохранительными органами.

СМИ и рынок. В период с 1990 по 1995 стоимость газетной бумаги и типографских услуг повысилась (в пересчете на СКВ) приблизительно в 12 раз. Тогда как низкая покупательная способность населения исключала соответствующее повышение розничной цены прессы: она возросла всего в 1.5 раза. Сегодня газета традиционного для Армении объема в 2 печатных листа (8 стр. формата А3, как “Азг” или 4 стр. формата А2, как “Голос Армении”) при опять же традиционном тираже в 5 тыс. экземпляров только для покрытия расходов на бумагу, производство, аренду помещений, связь должна продаваться примерно за 100 драмов. Таких цен у нас пока нет. Если даже допустить маловероятное, что поступления от рекламы покрывают расходы на заработную плату, все равно самоокупаемость (а значит, и независимость) армянской прессе пока недоступны. Лишь резкое повышения уровня жизни и предпринимательской активности в стране могут привести к увеличению рекламных поступлений и росту розничной цены, что может способствовать экономической самостоятельности прессы. Однако этот процесс может затянуться, тогда как процесс деградации армянских СМИ принимает все более угрожающий характер.

СМИ и журналисты. Неблагополучное положение в армянских СМИ и расширившиеся в последнее время возможности для ухода наиболее квалифицированных журналистов на иную, относительно высоко оплачиваемую работу усугубляет кризис. Профессионалов заменяют недостаточно подготовленные дебютанты, которым зачастую не у кого перенимать опыт, учиться. Кроме того, разрываются коллегиальные связи, разрушается профессиональная среда, а с ней и профессиональные, этические ориентиры.

Последние годы явили несколько примеров демонстрации профессиональной солидарности журналистов. В 1992 была предпринята акция в поддержку закрытой телепрограммы “Айлур”. В начале 1995 прошли манифестации журналистов с требованием снять запрет на деятельность СМИ, закрытых по делу партии Дашнакцутюн. В мае того же года ряд газет предоставили свои страницы публикациям “Голоса Армении”, выпуск которого был приостановлен из-за конфликта с издательством “Периодика”. Еще через некоторое время ряд газет различной направленности отметили на своих страницах четырехлетие запрещенной газеты “Еркир”. К сожалению, при всей своей моральной привлекательности акции эти носили разовый и “спринтерский” характер. На конструктивную же и кропотливую работу, необходимую для формирования “благоприятной среды обитания”, “дыхания” у армянских журналистов не хватает. (Скажем, подготовить текст закона и лоббировать его прохождение в парламенте…)

В этой ситуации важна роль журналистских организаций, которые объединяют коллег, независимо от политических взглядов. В 1995 к Союзу журналистов добавились 3 новые организации: Ереванский пресс-клуб, Союз молодых журналистов “4” и Ассоциация независимых журналистов. Здесь важно подчеркнуть, что пользу делу могут приобрести только объединения, четко осознающие свои задачи, нацеленные на сотрудничество, пример которого подают СЖА и ЕПК. Искусственно создаваемые, политически ангажированные или преследующие конъюнктурные цели организации только усилят разобщенность, помешают реализации важных для всей армянской прессы программ.

СМИ и зарубежная помощь. До 1995 помощь зарубежных и международных организаций заключалась, главным образом, в направлении армянских журналистов на стажировки, ознакомительные поездки. Около 50 человек были слушателями различных курсов, побывали в составе журналистских делегаций в США, Великобритании, Германии и Франции. Были организованы циклы лекций и семинары зарубежных, главным образом, американских специалистов для армянских журналистов в Ереване. Сегодня помощь выражается также в финансировании проектов по созданию и укреплению независимых СМИ. Обсуждаются вопросы о технической помощи армянским масс-медиа и поддержке журналистских организаций. Обширные программы требуют концептуальных решений. Ереванский пресс-клуб и сотрудничающие с ним организации близки к тому, чтобы на основе скрупулезных исследований представить заинтересованным организациям свою концепцию. В ее основе должен лежать принцип скоординированных и комплексных мероприятий, направленных на:

— совершенствование законодательной базы деятельности СМИ;

— повышение профессиональной квалификации;

— формирование журналистской среды, консолидированной вокруг сугубо профессиональных проблем;

— преодоление государственной монополии в области полиграфии и эфира, создание технической базы для независимых СМИ.

К сожалению, армянские СМИ не сумели решить все эти задачи за счет собственных ресурсов. Сегодня возникает возможность сделать это с посторонней помощью. Но насколько эффективной будет эта помощь, зависит, в первую очередь, от нас, нашей ответственности за будущее армянских СМИ, армянского общества в целом.